Есть магические цвета, магические формы, которые еще до того, как увидены и изображены, уже несут в себе смысл, не нуждающийся в разгадке, а только требующий интуитивного и эмоционального проникновения. Попытка уловить это, и есть моя недостижимая цель. В абстрактном формообразовании я нахожу для себя много интересного – смешанная техника, фактуры, необычные цветовые пятна и т. д. Иногда я ввожу сюда некие знаки, флору, фауну.
Моя работа среди своих основных принципов содержит выражение художника Юрия Купера: «Современный художник – это профессор визуальных наук. Для того, чтобы что-то воспроизводить на холсте или другом материале, необходимо знать природу, структуру, «анатомию» этих вещей и уже только потом придавать им пластическую форму». Яркий пример этому – художники 20-х – 30-х гг.: Кандинский, Малевич, Родченко, Татлин. Свежесть восприятия, отточенность композиции, новаторство – вот отличительные черты русского авангарда.
Живопись сохраняет приоритет в драматургии цвета, владеет цветовым значением. Если концептуальное искусство - это мысль, то живопись – это цвет. Язык цвета – наиболее архаический способ воздействия на эмоциональное состояние и в то же время наиболее убедительный. Если экспрессия выражается в красном, то синему соответствует возвышенность и отстраненность. Сейчас время господства синего, средоточия синего, глубины синего. Как никакой другой, он отсылает как к высоте – синеве небес, так и к глубине – воды, сна, ночи. И буддийская традиция, и современные исследователи полагают, что цвет подсознания – синий. Его мистика завораживала художников Раннего Возрождения, особенно Джотто и Пьеро делла Франческа.
Основой его живописного языка является конструктивность и графичность. Цветовая организация его полотен строго продумана. Художник изъясняется обобщёнными пластическими формулами, элементы которых выражены некими условными знаками, определяющими в целом ассоциативно-символический смысл картины. В этом проявляется своего рода медитативное состояние художника, придающее лирически-мечтательные интонации его фантазийным работам. Он изобретателен в своих живописно-пластических поисках, подчиняя общему частное, органично соединяя движение и статику, при этом в каждом случае сохраняется гармоничная связь собственного «Я» с внешним миром, что оставляет для зрителя широкое поле для интерпретаций его беспредметных композиций.